– Я боюсь не за себя, а за тебя! – сердито заявила Агнесса. – Как ты не понимаешь – сюда придет вовсе не твой враг, а люди, которые уверены, что избавляют мир от страшного чудовища! Конечно, я ничего не понимаю в драконах и их взглядах на мир. Но человеку, который поступал бы, как ты, я бы сказала, что он ведет себя на редкость глупо!

– Может, ты и права, – неожиданно покладисто согласился дракон. – Кто возьмется безошибочно отличить мудрость от глупости?

Агнесса встала и прошлась по пещере. Судя по упрямому выражению ее лица, она не намеревалась отступать и собиралась продолжить свои уговоры. Дракон следил за ней желтоватыми глазами, поблескивающими из узких щелочек почти сомкнутых век.

Ди Блайи, не слишком доверяя услышанному, протянул руку и нетерпеливо подергал Деррика за плечо, прошептав:

– Провалиться мне на этом месте! Похоже, это тот самый дракон, о котором рассказывал Маэль! Знаешь их семейную легенду – как его дальний предок поссорился с драконами и так далее?

– Знаю, – несколько отрешенным голосом отозвался Деррик. – Хотел бы я знать, каким образом… – он не договорил.

Донна Вальехо остановилась неподалеку от их убежища и вдруг присела, подняв с пола нечто маленькое и блестящее. Она недоуменно разглядывала эту вещь, и тут почти одновременно произошло несколько событий.

Дракон резко повернул голову к выходу из пещеры. Лившийся оттуда солнечный свет на мгновение померк, заслоненный гибкой человеческой фигурой, проскальзывающей внутрь. За ней последовала вторая, на миг задержавшаяся на свисавшей из-за верхнего каменного карниза веревке.

Чьи-то руки обхватили Агнессу, резко дернув назад. Прежде, чем она успела закричать, ей вежливо, но твердо зажали ладонью рот. Донна Вальехо забилась, пытаясь вырваться, однако не преуспела. Ее бережно перетащили через горку валунов и втолкнули в какой-то узкий ход, больше заслуживавший наименования звериного лаза.

Будущие победители ужасного змея обнаружили логово своей добычи по чистой случайности. Сначала они были заняты тем, что обшаривали глубокие овраги, во множестве изрезавшие побережье, и старательно не замечали друг друга. Потом Конану стало смешно. В самом деле, со дня его появления в Карташене все шло наперекосяк. И вовсе нечего удивляться тому, как все закончилось – лазаньем по осыпающимся скалам в компании с сумасбродным юнцом. Вбившим к тому же себе в голову, что его призвание – охота за драконами.

Дракон, к слову сказать, тоже какой-то непонятный. Обычное чудовище тупо пожгло бы лавки, сожрало десяток-другой зевак, и смылось, прихватив первую оказавшуюся неподалеку красотку. После чего засело бы где-нибудь в недоступном убежище и терпеливо ждало, пока его оттуда выкурят и прикончат. А этот, спрашивается, чем занимается? Конечно, девицу он украл, но при этом пообещал не причинять ей вреда и назвал место, где его можно найти! Эта зверюга вообще в здравом уме? Может, свихнулась от прожитых лет?

Чего не доставало для полного счастья, так только тронувшегося головой ящера…

«Виной всему – твое собственное любопытство, – ехидно напомнил внутренний голос. – Тебе важны не награда и слава, а возможность разузнать, что здесь творится, так ведь?»

«Так, – был вынужден согласиться Конан. – Раз уж я позволил втянуть себя в эту кутерьму…»

Он остановился, сматывая длинную веревку с трехлапым крюком на конце и разыскивая взглядом навязанного попутчика. Вообще-то при более близком знакомстве выяснилось, что Маэль Монброн – не такой уж и плохой парень… для дворянина, разумеется. Да, он любил потрепать языком не по делу, но по сравнению с встречавшимися киммерийцу представителями благородного сословия Монброн выглядел просто своим в доску. Что же до его убежденности в том, что именно ему суждено убить дракона, то у каждого человека в этом мире в голове водятся свои тараканы.

Маэль обнаружился неподалеку – погруженным в очень странное занятие. Он стоял на четвереньках на самой кромке обрывавшейся отвесно к морю и узкой полоске берега скалы, и, вытянув шею, прислушивался к доносившимся снизу звукам. На миг у Конана появилось озорное желание подкрасться, дать незваному напарнику хорошего пинка и посмотреть, сможет тот увернуться или нет. Однако, прикинув высоту обрыва, киммериец с беззвучным смешком признал: в случае неудачи его попутчик достигнет берега в виде мешка хорошо перемолотых костей.

Поэтому Конан тихонько свистнул, а когда Монброн оглянулся, вполголоса спросил:

– Что ты там вынюхиваешь?

– Мне кажется, внизу кто-то разговаривает, – не слишком уверенно ответил Маэль. Он и в самом деле не знал, послышались ему приглушенные человеческие голоса или он по ошибке принял за них обычные звуки побережья.

Конан присел рядом и тоже заглянул через край откоса. Локтях в десяти-пятнадцати под ними торчал узкий каменный карниз, затянутый чахлыми плетями вьюнка, закрывавший обзор. Далее вниз уходила гладкая отвесная стена, взобраться по которой обычному человеку было бы весьма затруднительно.

Насчет голосов Монброн, как ни странно, не ошибся. Конан отчетливо различил два тона – более низкий мужской и высокий женский. Собеседники находились где-то неподалеку, хотя и были отделены толщей слежавшегося песка и камня. Маловероятно, чтобы в эти отдаленные места забрела какая-нибудь парочка… Но если женский голос принадлежит Агнессе, то кто тогда второй? Дракон? О чем, хотелось бы знать, Агнесса может болтать с похитившим ее ящером? Но раз они мирно разговаривают, значит, зверюга пока выполняет свое обещание не обижать пленницу.

– Это они, – вынес решение Конан. Маэль еще раз прислушался к невнятным отголоскам и согласился:

– Женщина – донна Вальехо… Как бы нам туда забраться?

– Причем так, чтобы тварь не заметила нас раньше времени и не сбежала, – дополнил корсар.

Компаньоны поневоле переглянулись. По дороге к побережью Ди Блайи и Деррик приложили все усилия к тому, чтобы не допустить преждевременных ссор. А сейчас настало время, когда от согласованности действий зависело не только спасение находившейся в пещере драконы Агнессы, но и их собственные жизни.

Первым эту невеселую истину понял Монброн. И безрадостное обстоятельство, что он зависит от корсарского капитана в большей степени, нежели Конан от него. Киммериец мог взять с собой Деррика или вообще обойтись без посторонней помощи.

Маэль посмотрел вниз, на белую полосу прибоя, и сказал, вроде ни к кому не обращаясь:

– Вообще-то меня больше интересует, как поскорее вернуть госпожу графиню домой, а не убийство дракона…

– Врешь, – Конан обошел горку валунов, рядом с которыми укоренилась маленькая и кривая, но очень крепкая разлапистая сосенка, называвшаяся на зингарском «пина», и зачем-то несколько раз с силой ударил по стволу. Деревце качнулось, но выдержало.

– Вру, – согласился Монброн. – Но если мы начнем выяснять, у кого больше прав на еще не убитое животное, ни к чему хорошему это не приведет.

– Умнеешь на глазах, – язвительно сказал киммериец, однако Маэль послышалась в его голосе нотка слабого одобрения. Достигнутый успех следовало немедля закрепить, и потому Монброн скромно заметил:

– В последнее время моей голове частенько доставалось. Наверное, от этого мысли стали бегать быстрее.

– Просто не терплю, когда мне хамят и еще надеются уйти безнаказанными, – буркнул Конан.

– Я уже оценил, насколько мне повезло, – кивнул Маэль. После боя с драконом на ярмарочной площади он и в самом деле начал задумываться – а не громоздит ли он одну ошибку на другую? Может, по-женски мудрая донна Агнесса была права: не столь важно, убьет он дракона в одиночку или с чьей-то помощью? Конечно, взгляды корсарского капитана и его понятия о мире можно определить только как «варварские», но с другой стороны… Зачем только воспитатель мальчика из старинного рода Монбронов растолковал своему ученику, что невозможно принимать человека только за «плохого» или «хорошего». Люди слишком разные, чтобы вешать на них ярлычки с названиями, как на товары в лавке.